Анапа: первые дни войны

Фамилия Ведергорн хорошо известна старожилам Анапы и уважаема всеми, кому небезразлична история нашего города. Эпохальные события прошли через судьбу четырех сестер Ведергорн: гражданская война, коллективизация, финская кампания, Великая Отечественная война... Они выстояли во всех невзгодах, всегда и во всем помогая друг другу. Корни этого рода – здесь, в Анапе.

Их мать, Олейникова Софья Михайловна, работала в местной школе учительницей. Дед по матери, Михаил Павлович Олейников, коллежский регистратор, избирался гласным Анапского управления, был известным садоводом и виноделом. И сестры беззаветно любили свою Анапу – город, в котором родились, крестились, учились. И если говорить высоким слогом, то можно сказать: «Они посвятили Анапе свою жизнь».

Старшая – Клавдия Яковлевна (1908 – 1990 гг.), окончив Кубанский мединститут им. Красной Армии, с 1934 г. и до выхода на пенсию работала в здравоохранении Анапы, исключая военные годы. Она – известный краевед. В анапском городском музее ее личный фонд едва ли не самый обширный: материалы по организации здравоохранения, истории курорта Анапа, сведения о докторах В.А. Будзинском и Н.И. Купчике, семье Пиленко и других видных деятелях Анапы. Ею собраны различные воспоминания, значительная коллекция фотографий, открыток Анапы и ее здравниц на рубеже ХIХ-ХХ веков. Часть документов переданы ею в Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). В Центральном Государственном архиве РСФСР в Москве ее фонд насчитывает 18 дел. Трудно даже представить, сколько людей пользовались ее знаниями, архивными материалами!

Клавдия Яковлевна оказывала неоценимую помощь музейщикам, любителям-краеведам, вела обширную переписку, тратя на это много времени и значительную часть своей маленькой пенсии. Светлый, бескорыстный, внимательный к людям, много знающий и умеющий отдавать человек, перед которым мы навсегда остались в долгу.

Предлагаем вашему вниманию воспоминания К.Я. Ведергорн. Источники личного происхождения обычно немногочисленны, они акцентируются на «человеческом» измерении войны: повседневность, особенности его потребностей, быт, эмоциональные переживания.

Накануне

«В 1940 г. между СССР и Германией заключен пакт о ненападении. Разговоров много. Сколь надежен этот пакт? Можно ли ему верить? Хочется, но фашистская Германия уже оккупировала Францию, Чехословакию, Румынию…

Март месяц, а, может быть, начало апреля. Около 12 часов ночи – стук в двери. Вышла. Нарочный из военкомата передает вызов «с получением настоящего явиться в 111-ю часть, имея при себе военный билет». Быстро одеваюсь. Иду, думаю, что это может значить?

Незадолго до этого я получила письмо от знакомого кадрового военного из Кисловодского санатория, в котором он писал, чтобы я ему в санаторий писем больше не присылала, т. к. его неожиданно отзывают в воинскую часть. Сколь я знала, где-то около Минска.

Пришла в военкомат. За столом сидел начальник 111-й части, перед ним журнал. Отдала вызов и военный билет. Он посмотрел на часы, сделал какую-то отметку в списке, вернул военный билет со словами: «Можете быть свободны». Вопросов не задаю, они неуместны. Видимо, это проверка мобилизационной готовности, дисциплинированности (в 1939 году К.Я. была по разверстке послана в Ленинградский ГИДУВ на курсы по индикации о.в. (отравляющих веществ), после окончания которых полученное ею свидетельство было сдано в военкомат, как это тогда требовалось. Военкомат поставил Ведергорн на учет).

Недели через три мне было выдано мобилизационное предписание, обязывающее в случае войны явиться в штаб дивизии № такой-то (номер, конечно, не помню). Мобилизационное предписание в конце мая было изъято. Видимо, в связи с тем, что дивизия, стоявшая тогда на Черноморском побережье Кавказа, была переброшена.

Жизнь текла как обычно. Работа в больнице, занятия с санитарками по программе ГСХО, которые посещались тогда не очень активно. Занятия на РОКК курсах медсестер, где я вела практические занятия по анатомии и лабораторному делу, частые учебные воздушные тревоги. Они нас не беспокоили, к ним привыкли как к чему-то обыденно-необходимому.

В конце мая или начале июня в Анапском районе проводился большой лагерный сбор военнообязанных мужчин.

Июнь. Санатории заполнены. Было довольно много и неорганизованных курортников, как их называли – «дикарей». У меня гостил молоденький летчик ВВС.

22 июня

22 июня на рассвете – сирена воздушной тревоги. Утро прохладное, но ясное, солнечное. Никто из нас не думал, что это уже не мирное утро. Как это было принято в моей семье, в воскресенье с утра мы большой компанией молодежи отправляемся подальше на пляж. Дует норд-ост, свежо.

Пляж почти пуст, рано. Дошли до Бимлюка, забрались в кучугуры (так называли большие песчаные дюны, поросшие дикой маслиной – лохом, травянистой растительностью). Ветра тут нет, жара. Часов около 12 отправились домой. Выбрались из кучугур… На пляже что-то непо- нятное, отдыхающих нет. Оживленное движение военных верховых. Решаем, что это маневры. Подошли ближе к городу, здесь на пляже суета. Люди бегут в город – в сберкассы, к железнодорожным кассам. Только тут услышали, что уже нес-колько раз по радио объявляли о вероломном нападении Германии на наши границы. Значит, ночная воздушная тревога уже не была учебной. Боря, так звали квартировавшего летчика, заторопился. Ему срочно надо возвращаться в часть. Не знали мы, что через несколько дней он погибнет в воздушном бою.

Вошли в Анапу. Город не узнать. Все здания в целях маскировки окрасили жидкой серой глиной. Дома стали на вид «угрюмые», приземистые. В городе среди курортных – паника. Очень скоро в сберкассах не стало наличных денег. Началась эвакуация из санаториев, в первую очередь – детских, которая закончилась в июле.

Пришла я в райздрав. В кабинете сидел какой-то растерянный Беляев Николай Николаевич – зав. рай-здравом, и подтянутый, как всегда деловой зав. поликлиникой – Зенцов Иван Алексеевич.

«Что делать?»

«А то, что предусмотрено инструкцией МПВО о работе медицинских учреждений в условиях военного времени».

Беляев Н.Н. и Зенцов И.А. решают собрать сегодня всех завотделениями. Мне говорят, что вызовут.

22 июня поздним вечером вызов в райздрав. Пошла, улицы безлюдны, лишь кое-где проходит военный патруль. В райздраве многолюдно, все какие-то напряженные, озабоченные. Говорят, что многих молодых медиков уже мобилизовали. Знакомят с предварительным планом работ медучреждений, подробности плана не помню. Помню, что было введено дежурство врачей по поликлинике, усилены дежурства по больнице. Сказали, что в дальнейшем город будет разбит на участки – для организации медицинских пунктов помощи пострадавшим в случае воздушного нападения. Это было проведено что-то около первой половины июля. К каждому участку был прикреплен врач, которому вменялось организовать пункт и сандружину из населения. Такие дружины на предприятиях имелись и в мирное время. Мне попался участок, не помню, между какими улицами, но ниже улицы Владимирской.

Было предложено всегда иметь при себе противогаз, которых было мало. Да и имевшиеся были устарелой системы, но я, будучи человеком дисциплинированным, противогаз носила. Надо мной товарищи-медики посмеивались, но я не могла не носить, иначе я не могла бы требовать дисциплины от своих подчиненных, не выполняя сама наших решений.

Июль 42-го

Сводки Информбюро тревожны. Санатории эвакуированы. Паника среди неорганизованных курортных улеглась. Некоторые уехали, иные не знали, куда им ехать, так как места их постоянного жительства уже были оккупированы.

В городе наспех строят примитивное бомбоубежище – щель.

Начались дни чрезвычайно напряженной работы: повседневная работа в больнице, занятия с санитарками по ГСО, которые только теперь активно посещают кружок организации медпункта, под который колхоз Кирова выделил комнату на улице Крымской. Комната голая, ничего нет. Выдали только плакаты, обещая перевязочный материал и медикаменты на «потом». С большим трудом выпросили старые носилки в больнице. Для практических занятий нарезали бинты из старых простыней. Увы, моему пункту было далеко до совершенства, как, впрочем, и другим участкам.

Усиленно вербовали доноров. В вечернее время мы, медики, ходим с удостоверением о месте работы.

Сводки Информбюро все тревожнее. Фронт все ближе и ближе к Северному Кавказу.

Утром 27 июля в больницу поступило телефонное распоряжение: «В связи с мобилизацией врача К.Я. Ведергорн произвести с ней полный расчет в 24 часа». Иду домой, там ждала меня повестка о мобилизации, в которой указывалось, что с собой взять только смену белья и продовольствия на сутки. Срочно готовлюсь к отъезду. Беру рюкзак. Кладу руководство по лабораторному делу, основные документы. Что ждет меня?

Приходят друзья. Сажусь за пианино, играю свои любимые вещи. 28 июля получила расчет. В конце дня у райвоенкомата проводы нас – большой группы медицинских работников во главе с врачом Зенцовым Иваном Алексеевичем. Куда нас направят – неизвестно. Пока едем в крайвоенкомат в Краснодар.

До свидания, Анапа, а, может быть, прощай. Еще одна страница жизни перевернута.
Клавдия Яковлевна Ведергорн».

Источник - anapa-ch.ru